21 апреля будут объявлены победители десятого юбилейного всероссийского конкурса в области современного визуального искусства "Инновация", а до этого времени, Арт Узел подготовил серию интервью некоторых номинантов и организаторов легендарного конкурса. Читайте с хештегом #инновация2014.

Творческое объединение "Куда бегут собаки". Екатеренбург. Номинант Инновации 2014 в области "Произведение визуального искусства".

Творческое объединение "Куда бегут собаки" , куда входят Владислав Булатов, Наталья Грехова, Алексей Корзухин, Ольга Иноземцева образовано в 2000 году в Екатеринбурге. Художники создают кинетические скульптуры, объекты, инсталляции, видео и акции, которые объединяют спонтанные переживания, мифы, оптические и языковые иллюзии и технические достижения. Эта группа - активный участник различных биеннале и выставок современного искусства в России и за рубежом.

На конкурсе представляют генеративную инсталляцию: мышь, роботизированный лабиринт, камера, проекция "1,4…19" действительно заставляет остановиться и наблюдать.

Анастасия Четверикова: Вашего мышонка случаем не Элджерноном зовут? И была ли эта инсталляция сделана по мотивам книги Д. Киза "Цветы для Элджернона"?

Ольга Иноземцева: Нет, это совсем о другом. Сейчас у нас 16 мышей, у них разные имена, но здесь присутствует новый московский отряд мышей, которых мы еще никак не назвали.

А.Ч.: Расскажите об интеграции виртуальных мышей в жизнь реального мышонка.

О.И.: Виртуальные мыши – это нереализованные возможности реальной мыши. В принципе, они обладают всеми возможностями поведения живой мыши: бежать в любую сторону, спать, есть и т.д. Их траектория конструируется в реальном времени. В момент, когда возникает угроза встречи виртуальной мыши нереализованных возможностей и реальной мыши, тогда в лабиринте между ними возникает стенка. Просто можем наблюдать, как нереализованные возможности начинают формировать траекторию живой мыши, как они, в конце концов, ограничивают объем ее жизненного пространства. Как только угроза встречи исчезает, двери открываются, поэтому мыши быстро понимают, что пассивная позиция наиболее выгодна.

Но с другой стороны у мышей в лабиринте нет никакого другого стимула кроме их собственно интереса.

А.Ч.: И даже сыра нет?

О.И.: (Смеется) Мы тоже верили, когда строили лабиринт в сказки про сыр, но оказалось, что ничего такого нет и сыр не работает. По началу, мы пытались их заманивать едой, но быстро поняли, что лучший стимул для мыши – это их собственное любопытство.

Творческое объединение "Куда бегут собаки". Проект "1,4…19"

А.Ч.: Вы выступаете в этом проекте как естественнонаучные исследователи или как художники?

О.И.: Мы выступаем только как художники, и нас интересует только с этих позиций.

А.Ч.: Мышь в лабиринте как аллегория имела для вас значение?

О.И.: К сожалению, никуда не денешься от избитой метафоры про мышь в лабиринте, а мы еще и воплощаем ее физически. Дело в том, что это наиболее точный способ создать пространственный вариант рационального лабиринта, который позволяет отсечь эти не нужные моменты.

А.Ч.: Какие выводы вы сделали из этого эксперимента?

О.И.: Мы не должны делать выводы и такой задачи у нас не стоит. Но наблюдая, мы обнаружили несколько моментов, которые не планировали, например, что существуют две модели поведения: "однонаправленный генератор мыши" и "двунаправленный генератор мыши". Однонаправленный – это когда у мыши существует один коридор, но она в него не идет, а ломится в закрытую дверь, тогда начинают рождаться виртуальные мыши и ее тут же закрывает в этом пространстве. Двунаправленный, когда у нее из перекрестка есть два выхода, но она все равно в них не идет и лезет в закрытую – это еще быстрее начинает создавать виртуальных мышей и ее еще на более долгое время начинает запирать в этом пространстве, так как чем больше она создала фантомов, тем дольше она проводит взаперти.
И из этого мы сделали единственный вывод, что пассивная позиция наиболее выигрышна. Но с другой стороны она сидит в углу и не использует варианты, можно ли считать эту позицию выигрышной?

А еще нас поразила такая вещь, что живая мышь смогла запереть виртуальную мышь на перекрестке. Т.е. она может победить.

Творческое объединение "Куда бегут собаки". Проект "1,4…19"

А.Ч.: Можно ли сделать такой эксперимент на людях?

О.И.: В этой идее нет ничего циничного или крамольного, на людях каждый день проводят множество экспериментов все кому не лень, и в частности этот наш эксперимент. Как раз наоборот, мы надеемся, что наш эксперимент поможет людям взглянуть на возможность выбора и на нереализованные возможности со стороны.

Понаблюдать за мышью и сделать свои выводы можно до 3 мая 2015 в ГЦСИ на Зоологической. А так же смотрите видео на www.youtube.com/watch?v=ySdZGVpaqHE

художники

Вы существуете уже 15 лет - как за это время поменялись ваши интересы и темы? Как поменялся мир вокруг?

Глобально никак. Наверное, постепенно, по мере поступления новых входящих данных, происходит расширение или углубление круга тем и интересов, но это вряд ли какие-то радикальные изменения. А в мире стало больше «посторонних» и «потусторонних». По крайней мере для нас.

Как устроена ваша работа? У вас у всех есть навыки создания сложных объектов? Вы находитесь в постоянном взаимодействии - или оно спорадично?

Мы все обладаем разными навыками и умениями, кто-то большими, кто-то меньшими. Когда нам не хватает наших совокупных навыков, мы обращаемся за помощью к специалистам. Работаем как группа, и никогда не работали иначе. Большую часть времени мы проводим вместе, и, наверное, это можно назвать постоянным взаимодействием.

«1,4…19»

Главный герой инсталляции «1,4...19» - белая лабораторная мышь, которая бегает по лабиринту. На каждом перекрёстке она выбирает один из возможных путей. В это время на проекции лабиринта на экране («вид сверху») появляется виртуальная мышь, выбирающая поворот, от которого реальная мышь отказалась. Как только в виртуальном мире пути настоящей и альтернативной мыши пересекаются, в ближайшем к реальной мыши проходе лабиринта закрывается дверка. Таким образом виртуальные мыши могут ограничить пространство реальной до минимума, и её жизнь окажется сформированной упущенными возможностями. Кстати, этот проект был номинирован на последнюю премию «Инновация».

Вы остерегаетесь технологий или доверяете им?

Мы не остерегаемся технологий, не восхищаемся ими, не испытываем к ним доверия или недоверия. Человек если и отделим от технологий, то очень ненадолго: он тут же создаст технологию «быть без технологии». Мы, например, умеем очень технологично «тупить до предела» и замечаем, что это довольно распространённая технология. Мы тренируемся различать технологии в любом действии человека. Нечто «нетехнологическое» мы считаем уникальным и достойным пристального внимания.

В некоторых ваших работах можно разглядеть довольно мрачный образ будущего. По-вашему, технология не может привести человечество к утопии?

Мы, конечно, иногда предаёмся иллюзиям, что человечество куда-то движется и что созданные человеком технологии ему в этом помогают. Но такие припадки коллективного позитивизма случаются с нами нечасто, как вполне верно подмечено. Мы, скорее, понимаем слово «утопия» буквально: как место, которого нет. И нам кажется, что человечество, конечно же, может оказаться «несуществующим» в «несуществующем месте». Но мы думаем, что если это и произойдёт, то приведёт нас в это место определённая идея, развитая определённой культурой, а не отдельные технологии.

«Триалог»

Три шарообразных робота самостоятельно передвигаются по снежному полю. Их движение зависит от заложенного в программу закона, похожего на гравитацию: перемещения определяются показателями массы тел. Физическое пространство вносит коррективы в математический закон в виде погрешностей - это кочки, налипший снег, неточности механического управления. Получается, что предсказать траекторию шаров даже за минуту невозможно. Созданная система выходит из-под контроля, становится аутичной, замкнутой на себе.

Какое из направлений исследований в современной науке кажется вам самым интересным или спорным?

Сейчас нас интересуют исследования, связанные с восприятием, с органами чувств, памятью, с болезнью Альцгеймера, деменцией, а также с теорией сознания. Интересным нам кажется очень многое, а вот спорным... У нас нет настолько мощных знаний, чтобы считать какие-то исследования спорными или несостоятельными. Мы ведь довольно мало пока знаем о мире и потому думаем, что говорить «что-то делать не надо или что-то бесперспективно» - как-то странно.

Fields 2.1

Инсталляция состоит из стеклянной чаши с магнитной жидкостью, под которой скрыт механизм - глаз из магнитов. Жидкость реагирует на движения «глаза», который «открывается», только когда к структуре подходит зритель. Тогда установленные над чашей камеры транслируют два глаза, которые образуются на поверхности жидкости. Неживая материя таким образом обретает собственное «сознание», которое существует только тогда, когда контактирует с сознанием человека.

В какие отношения вы вступаете со зрителем? Он должен быть подкован в каких-то вопросах - или вам интереснее чистый лист?

Некоторые наши работы построены именно на том, что думает и чувствует зритель, на том, как он привык обходиться с реальностью. В этом случае нас очень интересуют любые реакции зрителей, причём всех. Тогда в них и состоит наша работа. Но у нас есть и проекты, никак не связанные со зрителем. Тогда мы просто не вспоминаем о нём, пока работаем. На вернисажах нам интереснее всего «непредвзятый зритель», а он может быть подкованным или не очень. Но вообще нас очень удивляет всё ещё распространённый «вынос» технологического искусства в какую-то отдельную категорию человеческой деятельности, требующую отдельных ценителей. Это кажется нам не полезным и странным. Мы думаем, что критерии оценки, коды доступа, дешифровка в данном случае - все те же, что и всегда.

«Лица запаха»

Инсталляция сделана из трубок и газоанализатора, которые анализируют состояние воздуха, когда к объекту подходит зритель. Уникальные запахи, которые издаёт его тело, трансформируют структуру газового поля вокруг него. Информация анализируется и на экране появляется фоторобот, созданный на основе «газовых» данных о том, где находятся те или иные части лица и тела человека. Если зритель подойдёт к устройству второй раз, портрет будет уже другим. Объект помогает сохранить память о запахе, который обычно ускользает.

Какие вопросы вы исследуете сейчас? Какие у вас планы?

Сейчас мы работаем с фобиями, запахами и испарениями. Готовим две новых работы.

Что происходит на художественной сцене Екатеринбурга? Вы скорее вписаны в неё или нет?

Мы живём довольно замкнуто и потому не очень-то вписаны в художественное сообщество Екатеринбурга. Так же, как и в Москве или Санкт-Петербурге, художники здесь объединяются не потому, что «нас так мало», а на основе общих интересов. Общие интересы у нас сосредоточены в основном внутри группы. Из наиболее заметных в городе - сообщество стрит-артистов, но это далеко не единственное направление, в котором здесь работают художники. В последнее время в городе появилось несколько художников, за логикой которых нам интересно наблюдать. Вряд ли кто-то сейчас чувствует себя оторванным от мира, замкнутым только лишь в своём городе. В силу нашего образа жизни мы видим очень мало действий и работ екатеринбургских авторов «вживую» и в основном узнаём о них из интернета. Сейчас художники мгновенно, часто в режиме реального времени представляют себя миру. Видимо, локальность художественных сообществ в географическом смысле уже не очень актуальна. Локальности возникают, но несколько другие.

Из Екатеринбурга. Художники Влад Булатов, Наталья Грехова, Ольга Иноземцева, Алексей Корзухин работают вместе с 1999 года и создают кинетические скульптуры, объекты, инсталляции, видео и акции, обращенные к масштабному научному эксперименту, образам оптических и языковых иллюзий, утопиям новых технологий. T&P узнали, как «Куда бегут собаки» организовывают свой рабочий процесс.

Мастерская

У нас есть временная мастерская, которую нам дает ГЦСИ в рамках программы художественных резиденций-студий Уральского филиала ГЦСИ «Мастерская», где много всякого железа, проводочков, плесени и тому подобного. Это старое очень красивое здание в предаварийном состоянии, которое хотят закрыть на реконструкцию.

В хорошей мастерской должно быть все: инструменты, измерительное оборудование, компьютеры. Стартовые параметры простые - тепло, свет, вода, электричество. В идеале, в мастерской должно быть спальное место. Еще хорошо, когда рядом есть строительный хозяйственный магазин, лучше круглосуточный. У нас была мастерская одно время рядом с магазином электроники, поэтому мы вообще никуда не ходили, остальные детали нам приходили доставкой в мастерскую.

Как происходит процесс создания объекта

Инсталляцию «Триалог» мы делали год. Изначально у нас была следующая задача : мы хотели в качестве неподвижной камеры зафиксировать движение шаров и на него никак не влиять. Нам нужно было создать фильм об автономной системе, живущей своей жизнью, поэтому мы сделали роботов. Дальше мы стали думать, как они должны взаимодействовать, чтобы эта система могла постоянно изменять свои отношения изнутри. И пришли к выводу, что они должны взаимодействовать по закону аналогичному закону гравитации. Шары знают положение друг друга в пространстве и постоянно вычисляют исходя из этого, взаимные траектории. Поэтому постоянно меняется картина движения.

Работа разбивается на этапы: проектируются все детали, чертежи отдаются в производство, делаются печатные платы, подбираются электронные компоненты. Платы делаются отдельно, после чего собирается вместе, программируется и тестируется.

Алексей разработал сначала всю схематехнику, все чертежи. Затем часть деталей, которую нельзя купить в готовом виде, была отдана в производство (токарные, фрезерные работы, лазерная резка). В данном случае, это были практически все детали кроме электроники. Потом мы все это собирали, паяли и конфигурировали. Пока мы разбирались со всем, что касается материи, мы поняли, что у нас будет настолько сложная вещь, что нам нужен профессиональный программист. Денис Перевалов работал над этим проектом в качестве разработчика программного обеспечения. Он сначала тестировал отдельные составляющие системы (двигатель, gps), а потом перешел к программированию всей системы.

Что касается 3D моделирования, если раньше мы чертили все в 3D Max, то в какой-то момент это перестало нас устраивать, и пришлось перейти в машиностроительные программы типа Inventor, которые выдают ГОСТовские чертежи.

У нас были свои задачи по фильму: зрителю не должно было быть очевидно, что это роботы. Есть функция, но нет самого предмета технологической гордости. Нет чего-то, что вообще выносит на поверхность робототехнику, есть просто отношение. Нам нужен был правильный характер движения, мы этого очень долго добивались в тестовом режиме, потому что шары должны были красиво кататься. На это ушло масса времени и сил, так год и прошел. Обычно роботы функциональны, у нас же была идея аннигиляции робота, убийство робота, ноль функций, кроме взаимных вычислений, ноль в плане взаимодействия со зрителем, потому что интерактивной функции тоже нет.

Для экспонирования шаров в выставочном пространстве добавилась интерактивная составляющая и шары функционировали в другом режиме, зрители могли назначать на терминале массу шара (заменять собой поле и снег), тем самым изменяя параметры системы. Но зритель по прежнему не мог взаимодействовать и управлять. Не мог сочувствовать или бояться, мог только наблюдать.

В процессе работы нас страшно зацепило, что существует астрономическая задача N тел и она все еще не решена. Мы живем в таком бодром техническом времени и ученые все еще не могут просчитать падение метеорита. А систему трех тел: Земля, Луна и Солнце можно просчитать только на короткое время, потом начинаются страшные погрешности. Тогда нас эта глобальная неопределенность поразила. В итоге, мы сняли фильм об ученых, которые занимаются задачей трех тел всю жизнь. Фильм пока не смонтирован, но отснято большое количество материала. Но есть маленький научно-популярный фильм о задаче трех тел, где Владимир Сурдин кратко рассказывает об этой проблеме.

Нам все время не хватает технических возможностей , как бы смешно это ни звучало. Мы вроде не следим за новинками, но когда пытаемся достичь своей цели, вроде элементарного плавного движения шаров, выясняется, что нам нужны чуть ли не последние разработки, и даже их не всегда не хватает. В каждом проекте мы чувствуем этот потолок. И этот технологический предел не только российский, но глобальный. У нас есть много проектов, которые до сих пор не реализованы по техническим причинам.